александр лурье

заклание  священных

коров

У всего есть начало и конец. И первое, и последний – события закономерные и заслуживающие соответствующего торжества. Впрочем, рожденному свойственно забывать о том, что должно умереть. Это, кажется, называется оптимизмом, или инстинктом самосохранения. Можно усматривать в этом и более (менее) здоровый эгоизм. Но все равно, все рано или поздно умирает и должно быть препровождено на кладбище, или вытащено туда, дабы не смердело.

Грубо сказано. Увы, ставить крест, укладывать плиту или вбивать осиновый кол – занятия, не относящиеся к излюбленным хобби куртуазных маньеристов, но определяющиеся осознанной необходимостью, или свободой. Ремесло гробовщика учит хоронить умерших, не дожидаясь участия мертвецов в обряде погребения.

Из того времени, что все ближе к троянской войне и постройке пирамид, белым брюхом кверху всплывает слово "надо!" (или "нужно!"). И тут уж ничего не попишешь, то есть наоборот. И собственная бледная тень кою, прищуриваясь, различаешь там, на 1/6, начинает вещать, валаамова ослица. Хотя и известно ей от тени отца Гамлета (как его, кстати, звали, а то звали, а то все "отец Гамлета" – прямо армянская патриархальная семья) что от говорения правды ничего хорошего не происходит. А плюрализм поучает, что от говорения вообще ничего не происходит – на то и демократия. Что вопиять в пустыне, что в толпе – все едино: и по смыслу, и по результату.

Но – к нашим баранам. Или, точнее, к священным коровам. К кому, как не к ним, тянется рука с ножом "в дни сомнений, в дни тягостных раздумий о судьбах родины"?!

Первым "мяу" сказала Власть, определив (!) священной коровой будущее. Какое-то странное извращение: находясь в длящемся настоящем, рассуждать о совершенном (в обоих смыслах) будущем. Но, как известно, большевики и не на такое были способны. "Марксизм – не догма, а руководство к действию" и хорошие, надежные, а главное – партийные и сильно сочувствующие им товарищи из писателей отразили эту установку.

Сложнее стало несколько позже, когда инакомыслие из приговора стало, скорее, диагнозом. Монополия на предсказания, или, точнее, на их толкование, рухнула. Из чрева чудовища явились в диалектическом единстве неразрывно соединенные, как инь и янь, как две стороны одной медали, как сиамские близнецы – фэны и братья Стругацкие. Мне не хотелось бы сейчас вдаваться во все культурологические причины и следствия этого эпохального и судьбоносного события, за меня это сделают иные, и имя им легион, на бесконечных полках библиотек хватит места и для их трудов, мне же нужно лишь понять и объяснить "все то, что творится на родине". А что было в этом конкретном случае раньше – курица или яйцо, пусть решают литературные гурманы-мародеры, в этой кулинарии они большие специалисты.

Братья Стругацкие начинали как вполне лояльные граждане. Хотя и впоследствии засомневались, может ли из имеющего место быть, прямо скажем, не вполне радужного настоящего, прорасти светлое будущее. Поколебались и решили: вполне даже может. Сверхчеловеки будущего, люди со стальными нервами и титановой совестью, этакие "белокурые бестии" на коммунистический манер, Прогрессоры, загонят недрогнувшей рукой землеподобное человечество к счастью. Простые, знаете ли, наши советские Джеймсы Бонды, рыцари без страха и упрека (со стороны собственных создателей), нечто среднее между спецназовцем и молодым доцентом то ли МИФИ, то ли МВТИ с сильным уклоном в лирику .

И жили бы эти люди в "прекрасном и сказочном мире" – отвратительном и сладком, смертельно опасный и бессильный смрад Империи, пробивающийся сквозь очарование начищенных ботфорт, сияющих эполет, забрызганных грязью бронетранспортеров, гниль человеческого материала, аромат ружейной смазки и порохового дыма из легионерских стволов. Великолепный мир для мэнээсов из безумной страны, где понедельник начинается в субботу и проходит все в той же бесконечной субботней суете. Мир, в котором ты всесилен и неуязвим, где ты полубог, и все, что сдерживает тебя – лишь собственная совесть.

Опыт будущего завоевания новооткрытых миров показывает, что на каждую захудалую планетку находятся переселенцы. А уж в такой-то мир, где тебе предоставляют ставку Супергероя и полевой синтезатор "Мидас" в придачу – кто ж откажется.

Фэны по определению есть существа, абсолютно неспособные жить в реальном социуме; это сплошные поручики, шагающие не в ногу, что лично близко автору, как последовательному белобилетнику. По простоте душевной, мне лишь непонятно, почему "не в ногу" надо ходить строем, то бишь "большой компанией"? Разве что, "чтоб не пропасть поодиночке". Впрочем, тот же поэт утверждал, что "дураки обожают собираться в стаи". Что вы, что вы, никаких намеков, одни размышления.

И Стругацкие, создав свой мир, превратили его в своеобразный "заповедник гоблинов", в очередное укрытие для израненной "свинцовыми мерзостями жизни" души советского интеллигента, нечто вроде КСП. Радушно распахнув врата в эту не всегда безобидную (с точки зрения церберов Власти) внутреннюю эмиграцию, они произнесли привычное "плодитесь и размножайтесь". И, как было сказано впоследствии, "процесс пошел". Кстати, об этой священной корове – литературном процессе. Автору всегда казалось, что определение "процесс" свойственно скорее технологии или судопроизводству. И во всяком случае, не приложимо к литературе. Существовали же и продолжают существовать всякие там западные литературы, не говоря уже о фантастических – без всяких упоминаний и ссылок на процесс. Но нет, у нас свой сермяжный, особенный и неповторимый путь, как глобальная мировоззренческая концепция несхожести с остальным миром, органически воспринимающая в себя все, от вырезания гланд автогеном через анальное отверстие, или битвы за урожай, или водворение последнего в закрома Родины и "литературного процесса". Каким уж аршином это мерять, ни в какие ворота не лезет, разве что коломенскую версту приспособить... Одним умом процесс, ясное дело, не осознать, тут нужно всем миром навалиться, если дело встало за определением, всей "тусовкой". Убегающие от толпы индивидуумы образуют собственную толпу – так спокойнее и надежнее.

Но мы отвлеклись; живой герой хорош тем, что он, по Дарвину, эволюционирует. Вчера глядишь еще совершеннейшая обезьяна, а сегодня, как ни крути, человек. Звучит гордо-с. Разница, правда, невелика и малоощутима, а местами просто незаметна, но это уже обычные наветы недоброжелателей. Выясняется, что кроме "007" имеются и другие номера, и их не так уж мало. Целая Организация, смею вас заверить, вполне достойная и компетентная. И именно ей поручено решать разнообразные щекотливые вопросы этики и морали, а уж противодействовать иным, галактическим прогрессорам, ее прямой долг, а то вдруг эволюция двинет дальше, и чего тогда – отдавать насиженные и согретые места молодым и нахрапистым, которые еще и обзовут тебя питекантропом? Зрите в корень, и может быть, тогда сумеете разобраться, что сказочка – ложь, да помимо воли и благодаря подсознанию сказочника, в ней намек и урок добрым молодцам.

Пока же на арене, на глазах почтеннейшей публики, можно заниматься коронным номером: боем с тенью власти. Очень благородное занятие: и с явно превосходящими силами, и без видимого результата, но с надеждой в душе и, главное, с хорошо запрятанной за пазухой альтернативой. Мол, мы-то знаем, как оно должно быть. Для постороннего наблюдателя куда эффектнее смотрится, чем наблюдение за улиткой на склоне.

А тем времени на просторах родины чудесной, в благотворной тени кряжа Стругацких, подрастает новое поколение, с настойчивостью птенцов, требующих пищу, жаждущее писать. Что ж, дело молодое, орлята учатся летать. Обучение происходит по принципу "делай, как я". И "таки да", как говорят в моем родном городе – есть молодая поросль. Оценить ее могут, правда, только жители все той же фэнской страны, да и то не все, ибо застой на дворе, издательства печатают всякую чушь, ну и правда, избранное из самих Братьев. Горе тем временам, когда элементарная порядочность – героизм, а успех равносилен сделке с дьяволом, есть, правда, исключения, сочетания первого со вторым.

Тут и рождается очередная священная корова: журнал фантастики. Сам, каюсь, грешен, надрывался – нет жизни без журнала . По здравом размышлении видно, что идея хорошая, но запальчивая и шапкозакидательская – дайте журнал, а уж портфель-то мы наберем в два счета... Ещё один камушек в адской мостовой, вчера было рано, сегодня поздно, так никогда подходящее время и не наступило. А молодые дарования пока что перебраживали в ящиках стволов, кто в коньяк, а кто и в уксус. Зато складывалась иерархия, в тени гигантов росли горы, сопки и откровенные холмы, сами, впрочем, тени не отбрасывая – по ясным оптическим причинам – света не было. Народ обменивался самиздатом, выпускал фэнзины, в общем, всё как "у больших". "Кто б осмелился усомниться в том, что это вечная эра?!" Таков был статус-кво на момент последнего и решительного боя, каким стала перестройка. Власть опомнилась и на доморощенное вольтерьянство решилась выложить свой единственный козырь – государственный размах и масштаб. Рождение ВТО было адекватным и болезненным ответом. Не стоит представлять себе, что это была схватка бюрократически-административного монстра с гигантами духа. В мире реальном, а не фэнском, кроме белого, серого и чёрного существуют ещё цвета радуги. Разберемся без гнева и пристрастия. Вселенная Стругацких вполне оформилась в некую либеральную империю во главе с Братьями и их питомцами в качестве ленных феодалов и счастливыми вилланами-фэнами. Единственной и легитимной целью являлось овладение полиграфическими мощностями и тогда – всеобщий апофеоз и небо в алмазах. Как и во всякой законченной структуре существовали ритуалы и традиции, сеймы и турниры. Количество ленов было ограничено и все они были уже раз и навсегда поделены. Кто не с нами, тот – против нас, против империи Света, ведь выступали-то против Тьмы, а третьего, как известно, не дано. Правда и Справедливость имманентно присущи одной стороне, равно как и талант, и все знали чья это сторона... Великий грех "пасти народы" равно как и забвение принципа "мы в ответе за тех, кого приручили" не оправдываются тем, что паства нарушила другой незыблемый канон – "не сотвори себе кумира". Слепленное аппаратными умельцами ВТО и наиболее одиозные его руководители и идеологи точно так же боролись за рынки сбыта. Если Империя Братьев не сомневалась в своем творческом потенциале, то литверхушка ВТО осознавала, что будет раскупаться только под дулом пистолета или же в нагрузку. А вне Империи осталось еще немало авторов и далеко не худших. Не говоря уже о том, что за возможность печататься автор, знающий, что до Союза писателей – высоко, а до темплана – далеко, подписал бы договор не только с "Молодой Гвардией", но и с врагом рода человеческого. Не хочется вдаваться в суть и перипетии склок и дрязг этой войны мышей и лягушек. Много размазано грязи, выплеснуто открытых писем, а финал известен – в общем, все умерли. Случай явил божескую милость и уничтожил всех сразу, разрушив привычную среду обитания. Правда, особливо завзятые паладины все еще ищут повода явить свою немеркнущую принципиальность в схватке с сарацином, но где ж на всех сарацинов напасешься, да и зрителей таких боёв поубавилось. А в результате имеем: Фэнство умерло – как массовое движение. Остались единицы: или профессионалы, для коих тусовка стала местом и смыслом жизни; адски мало их и страшно далеки они от народа. Впрочем, не далее, чем те счастливцы, что ушли в коммерцию и теперь спонсируют то, что им по душе. Таковы результаты экономики и свободного выбора. На сцену вышли схизматики-толкиенисты со своими ролевыми играми. Они будут играть во что угодно – в Преосвященного ли Толкиена, в Дона ли Румату, в телефонный ли справочник – долго, упоительно, с песнями, плясками, жертвоприношениями. Такая же имитация жизни, как онанизм имитация полового акта; то же желание жить не в реальном мире, а в игре, что весьма знаменательно на нынешнем этапе. Увы и ах, но фэнство нигде особенно не процветает. Опыт клубов на Земле Обетованной показывает, что посещают их в основном ностальгирующие англо-российские пенсионеры, никогда к КЛФ не имевшие никакого отношения. Соответственны и перспективы. Даже самые "политизированные" фэны прежде всего всегда хотели больше разной и хорошей литературы (потому, кстати и книги ВТО раскупались, а уж гонорары... вот что особенно язвило оппонентов). Было приятно и необременительно пофрондировать в тусовке, особливо ежели за правое дело, да еще вместе с благородными донами против гнусных лавочников. Но ... пришли другие времена.

Распад СССР и развал (или взлет?) экономики доконал ВТО. Жаль, было бы интересно посмотреть, во что всё это могло бы вылиться. Успели немало: и авторы печатались, и люди общались, а глядишь – растаяло в пустыне как мираж. Организации приходят и уходят, а люди остались.

Империя Братьев в этой ситуации должна была бы процвести. Но и ее постигли несчастья, внешний же декорум сохранился: все те же пышные турниры, фанфары, а вот призы иногда не столько выигрываются, сколько присуждаются наиболее преданным вассалам. Сеньоры поговаривают о престолонаследнике, а вилланы, наученные опытом прошлых схваток, пишут открытые письма – такое традиционное оружие фэнства...

Но что характерно – несмотря на экономику, политику, криминогенную обстановку и привычный дуст – продолжают писать! Пришло время разложить, подобно авгурам, внутренности отобранных произведений и изречь нечто мудрое, туманное и утешительное. Двинемся по восходящей.

Необоримый и неперевариваемый, плодовитый как все литературные негры всех стран и времен, Головачев. Явную бездарность искупает (ой ли?) непревзойденное умение держать нос по ветру Слаба надежда, что когда-нибудь количество перейдёт в качество; нет, не по зубам Гегелю Головачев. Но основную идею когтит крепко: мир жесток, бессмыслен и иррационален, всем заправляют неясные могущественные сверхъестественные силы, договориться или бороться с которыми могут лишь доблестные агенты спецслужб, компетентные во всем. Даже в момент обрыва связи времен и трещины мироздания. Мы ещё услышим этот знакомый и популярный мотивчик, столь любимый современным обывателям. Головачев переводит бумагу, совершенно не думая о грядущей экологической катастрофе. А зря.

Я и сам когда-то считал, что любого человека можно научить писать. Моя вина. Бывают люди, которых не переубедишь – такая вот злокачественная графомания. Прекрасный редактор, знаменитый фэн и бард, мой первый издатель наконец. Ну не писатель; даже если кому-нибудь это и нравится, всякое бывает. Плохо пишет Буркин и всё тут. На всём налет поспешности, поверхностности, вчерашнего репортажа, непрофессиональное, неряшливое отношение к тексту, а в результате – и к читателю. Дай Бог ему удачи, спонсоров и всего чего душа пожелает, кроме претензий писательствовать. Вроде и грамотнее Головачева, а все плохо и пластинкой, боюсь, не спасти положения. Не стану углубляться в подробности, ибо согласным объяснять не приходится, а буркинских фэнов не переубедить.

Балабуха верно заметил, что "Одиссей покидает Итаку" Звягинцева – книга о тех, кем могли бы стать 60 и 70 десятники. Литература, в отличие от истории, терпит сослагательное наклонение. Но не терпит затянутости, многословия, темной воды во облацех. Формальные законы жанра требуют соблюдения и преступление их не оправдывается ни незнанием, ни писанием в стол, ни застоем. К сожалению, книге не хватает не только редактора с ножницами – но и психологической правды. Бич правдоподобия – декорации на заднике, натяжка на натяжке, условности, отговорки, проговорки, проскоки. Как и незабвенный Константин Сергеевич – не верю! Но даже если всё и было как описано, то куда же сейчас попрятались все эти рыцари, все несостоявшиеся прогрессоры, герои и люди действия? Застряли в далекой галактике или поджидают нас в светлом будущем?! Да и были ли они, потенциальные благодетели... Боюсь, что всё не более чем плод богатой, но не убеждающей авторской фантазии. "Одиссея" напомнила мне "Что делать?" Чернышевского – безжизненным идеализмом, многословием, ходульностью... Прости, есаул, если сможешь.

Интересен и редкостен в наше время феномен Кудрявцева – ему удалось создать свой необычный мир, хорошенько его обжить и описать, обыграть и подурачиться, выжав из материала все возможное. А дальше то что, Леня? Мне лично снятся " сны о чем-то большем" в твоем исполнении. Я жду некоей вспышки, откровения, прорыва – для этого есть все данные, но, увы, я не могу подтолкнуть тебя, эту мысленную пропасть ты должен перепрыгнуть сам. Это ведь вопрос не только тщеславия и запросов, это – метаморфоза из крепкого середняка куда-то дальше и выше, как бы с нуля. Во всяком случае, желаю успеха!

Так потихоньку и подплыли к опорным столбам турбореализма. Для тех, кто не знает с чем это едят, поясню: соцреализм описывал жизнь согласно программе "Время", турбореализм придумывает саму программу. Возопят в ответ: не утрируйте меня! Рад бы, но факты вещь упрямая, а Столяров и Лазарчук продолжают выпекать свои творения, напоминающие популярную забаву: "найдите 12 различий". В данном случае между авторами по отдельности и совокупно – с прогрессорской серией Братьев. Оговорюсь заранее: ничего против написания, публикации, выплаты гонорара и последующего неотвратимого награждения Столярчука я не имею. Так, несколько замечаний по сути. Столяров писал "чернуху" еще тогда, когда мы не знали, что это такое. Меньше, чем 80.000 тысячами жертв сей видный гуманист никогда не удовлетворялся, что безусловно свидетельствует о неизбывной любви к наличному человечеству и необходимости посещения психоаналитика. Туманность изложения создавала атмосферу загадочной многозначительности – эдакий боевик с потертой философской подкладкой. Сам напев укладывался на выверенную стилистику Братьев – чего мучаться, когда всё уже так удачно придумано. Чем же радует нас сегодня неоднократный лауреат? "Монахами", сюжет которых легче пересказать, чем прочитать саму повесть, вполне соответствующую формуле "Бред – сон – бред". Можно, конечно, передавать кошмар средствами кошмара, но зачем же так нудно; всё пугает и пугает, а всё не страшно и не страшно... "Ослик" – изящная безделушка, но, побойтесь Бога, если это премировать, то, значит всё – кризис жанра; три великих рассказчика: О Генри, Чапек и Столяров! И, наконец, "Послание к коринфянам" – конец света в одной отдельно взятой (догадайтесь какой!) стране. Всё обречено на неудачу, с Дьяволом не договориться и не побороть (а мы-то, дураки, надеялись!). Одна надежда, что простая женщина родит нам Христа, а там уж секретная служба позаботится, чтобы все пошло как по маслу, со скупой счастливой слезой в финале. Родимые супермены и Сатану обдурят, и Христа спасут, чем и произведут надежи наши единственные полный, окончательный и бесповоротный укорот всякой нечисти. Странная для российского литератора слабость к охранке; Головачева не напоминает?!

А тут и Лазарчук, громоздящий бесконечную башню "Солдат Вавилона". На вышеупомянутую мелодию, ибо другой в момент воспитания обучен не был. И что ж – вполне недурственно, премии опять же. Ну не дал Бог своего голоса, так что ж теперь и не писать, что ли?! И снова – безделушки в стиле вуду – "Мумия". Видимо, все рациональные ответы исчерпаны, остались лишь черная магия, обереги, талисманы да бел-Алатырь камень – ничем иным коммуняк проклятых не пронять и не объяснить. А какой спрос с вурдалаков-то? Очень любопытный аргумент для представителя "нереализовавшегося поколения" Звягинцева в диспуте на всегда тему актуальную тему: "Кто виноват и почему ничего не делалось?" "Священный месяц Ринь" совершенно внезапно для турбореализма подтверждает, что неча переться со своей этикой, пусть даже и православной в чужой монастырь. А младенцев надобно пороть ежедневно, приговаривая : "Не будь прогрессором, сволочь!" Авось образумятся и перестанут сеять разумное, доброе, вечное в принудительно-добровольном порядке. И опять же, кто знает какие жертвы желанны и необходимы? Отрезвление – весьма полезная штука, если не связано с хроническим абстинентным синдромом. "Ни шагу назад!" – шепчут обметанные губы и на головы читателей обрушивается "Иное небо". Очередная, умышленно или по лености не выписанная альтернативная история – водоворот событий, горы дымящейся человечины, лужи крови и спермы, и на вершине – ОН, простой русский супермен, способный и порефлексировать, и отразить любую бяку, будь то козни террористов кавказской национальности или хищные поползновения неведомых – пока – потомков. Вот теперь он предстал во всей своей красе – родимый особист-прогрессор, жив курилка, что у головачевых, что у столярчуков и далее всюду, опричь ленивых и брезгливых на эпигонство и мертвечину.

Я согласен: все мы выросли из Стругацких. Но в том-то и дело, что выросли и з . Пора вылезти из детских штанишек чужих идей и начать жить собственным умом и талантом, у кого таковые имеются вместе с несчастьем родиться в этой стране. Довольно тиражировать приторные лубки, столь красочно смотрящиеся на расстоянии: народ-богоносец, историческая миссия русского пролетариата, благородное прогрессорство, интернациональный долг – продолжите ряд сами. Мертвые не хоронят своих мертвецов, это им просто невыгодно. "Король умер – да здравствует король!" – браво, но стащите сначала труп с трона.

И, наконец, последний потомок династии; все сказанное ниже – моё личное мнение и я с ним согласен: Вячеслав Рыбаков – Последний Великий Русский Писатель. Начнем с подлежащего. Рыбаков – Писатель милостью Божьей, он не скован условными рамками фантастического жанра, он использует его как гвоздь, на который вешает свое исследование человека, психологии, глубин души. Так ли важны не вполне внятные фантастические идеи в "Очаге на башне" и "Гравилете Цесаревич" – важны люди, их чувства и действия, лабиринт эмоций и взаимоотношений. Глубина проникновения, ширина мысленного охвата ставят Рыбакова в ряд русских писателей, всегда особенно трепетно подходивших к рассмотрению этических и моральных проблем бытия. Ведь казалось бы: схема та же – сверхъестественные силы, герой – агент высокого класса, но уровень, уровень... Блестящий язык, которым упиваешься и от которого не в силах оторваться, точное и осторожное обнажение нерва эпохи, поэтичность образов и отношений – всё это омыто кровью сердца писателя, не наблюдателя и не отстраненного счетчика трупов в компьютерной игре, но сопереживающего и страдающего соучастника. Русский роман достиг вершины на Шолохове и почти выродился в автопародию на Пастернаке; Рыбаков достойно завершает шеренгу. "Ну почему же "последний"?",– спросите вы. А кто же вслед за ним? Имя, сестра, имя! Неужели кто из хулиганствующих и эстетствующих (что зачастую одно и тоже) модернистов: Лимонов, Нарбикова, Ерофеев, Битов, Маканин? Нет на обозримом горизонте следующего пика, к которому можно было бы протянуть мысленную нить ориентира. Пока нет.

Но не тянитесь к валерьянке, почтеннейшие. Природа не терпит пустоты – есть племя младое (?), незнакомое, что уже вовсю играет у гробового входа. Кто же они? Популярная литературоведческая теория различает два типа психологий и литератур: Homo deus и Homo ludens. Тип первый, Человек Божий, скорее свойственен "восточному" стереотипу – человек, исполняющий на Земле волю Божию, что определяет поведение и отношение к миру. Второй же, Человек Играющий, скорее, соблюдает правила игры и не столько старается выполнить предначертание в юдоли земной перед встречей с Творцом, сколько наслаждается жизнью и собственным искусством игрока.

Рыбаков – ярчайший представитель homo deus, воспитанный на Великой Русской Литературе и воспринявший навеянные ею этические концепции Братьев.

Во главе же вступающих на литературную российскую стезю homo ludens – Внезапный Патриарх Святослав Логинов. Не уверен, осознает ли он сам какая роль ему уготовлена, но "Многорукий бог Далайна" заслуженно венчает его лаврами Основоположника. Логинов создал великолепную игру, местами, может быть несколько запутанную и не вполне наглядную (мне лично все время не хватало карты далайна с построениями илбэча), игру, утяжеленную традиционными и обязательными размышлениями Творца о мире и своем месте в нем и, тем не менее, гениальную. Горячие головы уже подумывают о написании компьютерного аналога. Замечательно не только высочайшее профессиональное мастерство Логинова – а кто, собственно, сомневался?! – но и то, что он первым после Набокова "обновил лыжню".

Ожидая его следующего произведения, обратим внимание на харьковскую студию "Второй блин" – вот и молодые штурманы будущей бури. "Опять фэнтези ?" – а по-моему, просто хорошая литература – крепкая, профессиональная, зрелая. Несколько вышедших за последние годы сборников наглядно демонстрируют растущее мастерство авторов, и в первую очередь, плодовитого Г.Л.Олди. Мне хотелось бы упомянуть и молодого одесского автора Александра Борянского, заявившего о себе интересной книгой и, насколько мне известно подготавливающего для читателей еще не один сюрприз в том же жанре литературы-игры, сложной и увлекательной как сама жизнь.

Это именно та долгожданная литература, которая будет "делать погоду" завтра, она призвана вытеснить обветшавшие концепции старой школы и открыть новый путь развития всей Литературы в целом. Это – знак времени, знак обновления и начала ВЕСНЫ.

А после весны наступит время сбора урожая, оно не так уж далеко от нас – 15-20 лет; все новое станет старым, будут клеймить школы Логинова, Олди и Борянского, а где-нибудь в тиши отцовской библиотеки чадо "нового русского" будет перечитывать Стругацких и Рыбакова и мечтать о чем-то своем, оставляя беглые пометки на дискетах; и в старые мехи вольётся молодое вино и приобретет неведомый пока аромат ... Я в это твердо верю.

P.S. СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ФЛЕЙШМАНА. Для затравки – старый анекдот: Чапаев обращается к построенной дивизии: – На бронепоезде сломалась рация. Кто сможет починить? Из строя высовывается Фурманов: – Василий Иванович, а на чем рация – на лампах или на транзисторах? – Для особо непонятливых повторяю – рация на бронепоезде! Итак, для "товарищей с бронепоезда". "Как", возмутятся они, "чего еще хочет этот монстр с руками по локоть в крови невинных созданий?" Трепещите, скоро Бушков поведает вам, как будет употреблена вышеупомянутая кровь. Трепещите вдвойне – я пришел дать вам волю, акция всегда неприятная и в чем-то сравнимая с лишением девственности, но, увы и ах, необходимая; лучше уж я, Юрий Гершович, чем кто-нибудь другой. Как Вы знаете, ланселотство не есть хобби, а скорее тяжелая и неблагодарная обязанность, но кто-то же должен... То, что повергло Вас в священный ужас и подвигло на богоборчество – лишь первые проблески прозрения. И все же искренне не рекомендую апеллировать к справедливости перед лицом исторической неизбежности. Не стоит, поверьте мне, как может поверить Юрий Гершович Александру Давидовичу.

Вернемся к использованной ранее аналогии: движение освобождающихся от тоталитарно-интеллектуального гнета вилланов находит себе предводителей и возводит на престол свежеиспеченной империи. Повелители обрастают союзниками, учениками, двором, переживают расцвет, затем, естественно, кризис. Свита начинает оцениваться не по таланту, а по личной преданности, инакомыслие становится предосудительным и предательским, а единственной надежной добродетелью признается послушание когда-то выпестованной и признанной непогрешимой традиции. Утрачивается чувство гамбургского счета, награды раздаются щедро и самим себе, тем самым обесцениваясь. В конце концов, свита начинает играть короля. Недовольные и что-то недопонявшие вилланы, особливо придворные, убедившись на примерах окружающих в том, что быть богом не так уж и трудно, начинают все громче и громче стучать в ворота фамильных феодов и требовать прав и привилегий на созданном также и их трудом празднике жизни. Вам это ничего не напоминает?! Стоит ли убиваться из-за побрякушек и дутых авторитетов? Будучи сам лауреатом, признаюсь: сила писателя не в призах и премиях, талант они не закрепляют и не являются охранной грамотой на веки веков. Время и читатели все поставят на свои места – не по алфавиту и не по способности к эпигонству. Нужно ли гальванизировать открытыми письмами эту закуклившуюся в собственной непогрешимости систему, дряхлую и потерявшую способность к плодоношению? Есть ли необходимость поддерживать эти останки былого величия, не лучше ли дать им возможность развалиться самостоятельно? Опомнитесь, благородный дон, на границах бесчинствуют толкиенисты, фэны уходят к ним целыми деревнями, а вы затеваете местнические споры и суету вокруг дивана. Защищать осажденную столицу, конечно, дело достойное, но, боюсь, окруженные сами перегрызутся из-за побрякушек – а нет бы с крепостных стен наступающих варваров "Странниками" да "Улитками" глушить – и всё равно падут, более-менее позорно и унизительно. "Что делать?" – по доисторически-родинной привычке воскликнете Вы. Читайте классику, а потом седлайте хамахарского жеребца или арканарского верблюда и – в нормальную жизнь к барону Пампе и вепрю Ы, к реальным делам: книгоиздательству, фэнзинам, конам и клубам. Будьте последовательны, империи для того и создаются, чтобы процвесть и пасть в прахе, иначе их захватывают черные монахи и превращают в Ордена, а по сравнению с этими монахами любой серый лавочник из бывшей "Молодой гвардии" покажется благородным и респектабельным доном. А что до монархии – пусть её -

Есть трагедия веры, с которой начнется Закаленных дивизий разлад и распад. Это вера солдат в своего полководца, Что давно уже стар и не верит в солдат...

© А. Лурье